Двигаясь

Утончаясь…

Охлаждаясь…

Собираясь…

Проходя сквозь солнечную корону, плазмот приобретает определенное сгущение материи. В то время как находящаяся вокруг него перегретая плазма распадается на частицы горячего, расплывающегося вакуума, его собственная структура осаждается. Намагниченные газы, выброшенные из фотосферы и притянутые в дугу протуберанца, теперь собираются в вытянутые цепочки, удерживаемые стройными порядками силовых линий и электрических зарядов плазмота.

Процесс сгущения не случаен и вызывается к жизни необходимостью защитить сознание и внутреннюю конфигурацию от неожиданных и неприемлемых изменений давления и температуры. Возникшая цель магнитных колец уязвима и может в конце концов распасться в условиях полного вакуума и при температуре, близкой к абсолютному нулю. Собираемая плазма вновь распадется на атомы и молекулы водорода и гелия. Потеря валентных ионов приведет к распаду структуры, и газы небольшими порциями улетучатся в пространство, неся тем самым гибель плазмоту.

Но даже пребывание в таком подвешенном состоянии не может лишить сознания плазмота, а лишь ослабит концентрацию. По-прежнему плазмот обладает знанием, а, за счет уменьшения слабых магнитных полей, соединяющих цепи, он приобретает достаточную способность для вращательного движения.

Поток

Усиление

Поток

Усиление

Объем газового потока в двигателе слияния зависит от двух факторов: от скорости прохождения облака из частиц, составляющих его топливо и пропорции ионизированных и нейтральных частиц, в этом потоке. Чем больше заряженных частиц попадают в трубопровод и несущую часть магнитной камеры, то ли за счет естественной концентрации или сжатия скорости, тем быстрее двигатель будет «накачивать» массу реакции.

В теории доктор Ганнибал Фриде все это прекрасно понимал, однако волновался, что «Гиперион» набирает ускорение слишком медленно. Сейчас это заботило ученого больше всего.

Он уже сумел разобраться, что орбитальная скорость станции порядка сорока восьми километров в секунду мало влияет на работу двигателя. Траектория орбитального полета строилась под правыми углами к основному потоку солнечного ветра. На таком малом удалении, медленное двадцати восьмидневное вращение Солнца практически не создает расширяющейся спирали, которая на других планетах вызывает испускание импульсных фронтальных волн.

Поэтому, для того, чтобы лечь на избранный курс, который, как надеялся Фриде, выведет станцию в пределы планетной системы Земли, ему необходимо было совершить маневр, для которого «Гиперион» специально и проектировался. Вместо того, чтобы медленно плыть прочь от звезды при небольшом количестве испускаемых частиц, но тем не менее достаточных для ускорения с орбиты, Фриде собирался пикировать на Солнце. Двигатель будет работать в потоке частиц, увеличивающих относительную скорость станции и КПД при средней скорости ветра порядка четырехсот километров в секунду. Увеличивая тягу и скорость, ученый надеялся достичь быстрой кометной орбиты, позволяющей «Гипериону» облететь дальнюю сторону Солнца и описать широкую петлю.

Слабыми местами плана являлись вопрос о термостойкости корпуса и возможность перегрева двигательной установки. В обоих случаях, кораблю предстояли очень высокие нагрузки. Преимущество заключалось в том, что «Гиперион» за счет резкого увеличения скорости во время дрейфа вдоль дальней границы солнечного нимба мог все-таки оказаться быстрее, чем основная часть облака из разрушающих частиц, испущенных взрывом. Оставалась еще и попытка облететь облако.

Фриде запустил двигатель почти семь часов назад. Внутренним электромагнитам требовалось полных четыре часа на создание камеры сжатия, балансировки и начала создания потока частиц. Последние три часа «Гиперион» плыл навстречу солнечному ветру, набирая ускорение для корабля весом в пятьдесят тысяч тонн, используя испускаемые атомные ядра со средней массой 1,67х10^30 грамма. Гонка обещала быть долгой, однако победа в ней, то есть безопасное прибытие к точке ниже этих огромных солнечных пятен и побег от заряженного облака, не являлась главной целью затеянного ученым предприятия.

Изучая показания дисплея в разделе, посвященном двигателю, Фриде мог видеть, что камера слияния по-прежнему неподвижна. Однако внимание его привлекала информация, посвященная магнетометру, поскольку она показывала, какие силы уже созданы и готовы к действию.

Фриде был бы безумно рад уже только тому, что его корабль получил бы вектор и определенное ускорение до того, как поток заряженных частиц в конце концов воспламенит систему управления, работающую с наведенным ускорением. В этом случае «Гиперион», Джели и застывший труп доктора Ганнибала Фриде, жертвы ионизирующей радиации, испущенной при взрыве, будут на верном пути, направляясь к точке Рандеву с Землей.

К несчастью, на лучшее рассчитывать пока не приходилось.

Компьютеры и приборы сообщили Фриде, что в течение трех часов скорость космолета возросла всего лишь до пятидесяти двух километров в секунду. Таким образом, ускорение составляло лишь девять процентов от начальной скорости, хотя с этого момента должен был произойти положительный поворот.

— Как у нас дела, Хан? — нетерпеливо спросила в микрофон Джели. Ее голос был слегка озабоченным, и чувствовалось смущение, как будто она боялась оторвать ученого от дела. — Мне наконец-то удалось закрепить как следует все бьющиеся и все незаменимые вещи, — сказала она, — а когда мы начнем ускоряться?